Елочка у нее тоже была: кривобокий кактус, украшенный тремя пластиковыми шариками. Имелся салат оливье. И мандарины. Даже шоколадное пирожное дожидалось в холодильнике своего часа – Лена собиралась съесть его под новогодний «Огонек».Не было только гостей. Чуда также не предвиделось. Хотя какое-то, пусть даже самое маленькое волшебство не помешало бы. Вон в кино как бывает: люди вместо Москвы оказываются в Ленинграде и встречают свое счастье, у взрослых дочерей находятся какие-то отцы, Аленушки целуют своих Иванушек, враги оказываются поверженными, а Морозко дарит Настенькам сундуки с подарками. Почему бы, спрашивается, всему этому не произойти в реальной жизни? Почему бы судьбе не послать ей настоящий подарок, а не эту дурацкую открытку от косметической фирмы «Дорогой клиент! Поздравляем с праздником! Ждем вас в нашем новом магазине!»
Это был не первый Новый год, который ей предстояло встречать в одиночестве. И уж точно не самый худший в ее жизни. В прошлом декабре она с мужем оказалась в загородном пансионате – они уже практически не могли разговаривать друг с другом и, видимо, надеялись, что в огромной компании это будет не так заметно. Будет иллюзия счастья. Но не получилось. В ресторане изо всех углов торчали свиные рыла – на каждом столе красовался жареный молочный поросенок. И публика была поросятам под стать. Все происходящее напоминало сцену из фильма "Двенадцать стульев", когда Киса Воробьянинов прожигал жизнь в "Праге": музыка, пляски, ползающие по мраморному полу вестибюля пьяные денди в галстуках и обжимания чужих мужей с чужими женами. На сцене колоритная тетка вопила что-то типа: "А-а вот они условия, а-а вот она среда! А, впрочем, для здоровия полезны холода-а!" Самые стойкие из праздновавших тряслись в экстазе под эту песню и отбегали к столикам только для того, чтобы хватануть очередную рюмку и взасос поцеловать трупик поросенка. Муж сидел мрачный, ковырялся в своем салате, не понимая глаз. А когда она сказала: «Я, пожалуй, вернусь в номер», выдохнул: «Давай разведемся. Мне надоело». Ей тоже надоело, и после Рождества они отправились в загс.
Лена повертела в руках открытку от косметических дельцов. Вот и все ее поздравления в этом году. Ну мама еще позвонит в начале первого из своего Волгограда. Спросит про личную жизнь. «Мама, я много работаю, - ответит Лена. – Да, уже полгода тут работаю и никого не нашла. Это Москва, мама… И вообще, я больше не хочу замуж – у меня это плохо получается» Эх… Телефон отключить, что ли?
Только подумала – звонок в дверь. Не иначе квартирная хозяйка приперлась. Салатницу какую-нибудь пятидесятилетней давности из своего серванта забрать. Но на пороге стоял дед Мороз. Делал какие-то пассы руками:
- Идите сюда. Тссс! Сюда…
Лена так испугалась, что подчинилась. Вышла на лестничную площадку, прикрыв за собой дверь:
- Мужчина, вы чего?
- Подарки давайте. Я телефон ваш потерял, уж извините.
- Э-э?
- Подарки, - дед Мороз был удивительно настойчив.
Ну ладно, подарки так подарки. Для детдомовцев, наверное, собирают. Или для многодетных семей – месяц назад уже приходили с такой просьбой, пришлось зайца плюшевого отдать.
- Пять минут, - она тоже зачем-то перешла на шепот. – Три! Три минуты, я сейчас.
Так, что пожертвовать? Вещей в доме не очень много – обжиться на новом месте еще не успела. Может, книги? Что тут у нас? «Лекарство от разбитого сердца», «Как пережить развод», «Если он ушел». М-да… Вряд ли детям понравится подобное чтиво. А может кактус отдать? Он красивый. По-своему. Но ведь этот балбес не донесет – он и так уже на ногах еле держится… О, деревянный Щелкунчик!
Лена запихнула Щелкунчика в красивый пакет и выбежала к деду Морозу. Тот сидел на корточках под дверью и, кажется, спал.
- Эй, - Лена потрясла его за плечо. – Але, вставайте.
Он вскочил мгновенно:
- С Новым годом, с новым счастьем! – заорал. И добавил, окончательно проснувшись, - Извините.
Взял пакет и, отодвинув Лену, зашел в квартиру:
- Седовлас и красный нос, кто я дети?..
Пауза настолько затянулась, что Лена не выдержала:
- Дед Мороз!
Мужчина оглянулся:
- А дети где?
- Какие?
- Ваши.
- Мои?
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Лена заметила, что под белой бородой у незнакомца пробивается черная щетина. А вокруг глаз – морщинки веером. И вид уставший.
- Хотите чаю? – спросила.
Пирожное они разделили по-братски. Толик снял тулуп и начал рассказывать про свою жизнь. Трудится он, можно сказать, нелегально. Регистрации в Москве нет, разрешения на работу – тоже. Но друг Василий, такой же нелегал из Молдовы, надоумил его разместить объявление в Интернете – «Дед Мороз для вашего ребенка, недорого». Сначала планировали с Василием вместе по квартирам ходить, но два деда Мороза – это перебор. Клиенты не понимают. Пришлось дедморозить по-одиночке. Уже вторую неделю Толик света белого не видит. Каждый родитель еще норовит водкой угостить. А он, Толик, к водке непривычный – в Бендерах все больше вино употребляют. Он сначала объяснял это подносителям, но у тех и вино имелось – теперь вся борода в розовых пятнах.
Лена слушала, подперев щеку рукой, и размышляла: так что, это оно, ее новогоднее чудо? Гастарбайтер-молдаванин средних лет?
- У меня дома семья, - объяснил Толик. – Жена, сын и дочка. Вы знаете, что основной доход наша страна получает от заграничных переводов? Я вот своим вчера денег отправил – пусть погуляют хорошо. А в феврале мы с другом еще Святыми Валентинами поработаем. Тоже, между прочим, прибыльное дело. У меня и крылья на лямках есть.
- Крылья – это у купидонов, - возразила Лена.
- Да какая разница. Главное, что людям нравится.
Помолчали.
- Эх, вот если бы у меня Снегурочка была, - вздохнул Толик, - я бы больше зарабатывал. Но супруга не смогла приехать. Дети, сами понимаете. А из Василия совсем некудышняя внучка получается. Как гаркнет: «Что растет на елке? Шишки да иголки» - собаки выть начинают.
- Хотите я вашей Снегурочкой буду? – Лена сама не поняла что сказала. Даже ладошкой рот прикрыла.
Но Толик быстро сообразил:
- Мои восемьдесят процентов!
- Пятьдесят!
- Семьдесят!
- А что мне надеть?
Порылись в шкафу. Нашли – спасибо запасливой квартирной хозяйке! - короткое синее пальто из драпа с облезлым собольим воротником. Толик намотал на Лену метра два блестящей мишуры и нарисовал красной помадой румянец.
- Красавица! – резюмировал. – Стихи про Новый год знаешь?
- Знаю, - кивнула Лена. - Новогодний праздник длится пышно, влажны стебли новогодних роз, а в душе моей уже не слышно трепетания стрекоз.
- Михалков, что ли?
- Анна Ахматова.
- Ладно, сойдет. Поехали.
Но надо было еще кое-что уточнить.
- Предупреждаю, Анатолий: это только работа.
- Само собой.
- Просто бизнес-партнерство и ничего больше.
- А я и не рассчитываю на оформление трудовой книжки. Поехали.
И они поехали. На метро. И все им улыбались. Говорили: «С праздничком». Какая-то бабушка подарила шоколадку, а маленький мальчик спросил: «Машинку принесете завтра? Я не баловался. Почти». Толик торопливо повторял слова: «Что такое Новый год? Это все наоборот. Елки в комнате растут. Белки шишек не грызут…» и подмигивал: «Боишься? Ничего, дебют такое дело. Думаешь, мне легко было из бухгалтеров в дедморозы переквалифицироваться?»
Но Лене не было страшно. Она ликовала. Все-таки это круто – не ждать, не тосковать, а самой быть чудом для кого-то. Даже если и не знаешь правильных стихов.
