Нравится, что месяцами можно обходиться только домашней одеждой и вообще не думать о том, есть ли у тебя что-то для выхода в город.
Поначалу меня это даже беспокоило. Казалось, что надо искать каких-то IRL-контактов, посещать, может быть, какие-то мероприятия, видеться с друзьями, завести, может, тиндер. Но постепенно дошло, что не надо этого, что так гораздо лучше, светлее и спокойнее. Для социальности хватает работы, фейсбука и ужинов с мамой. Для тактильности — гладить иногда собак и копаться в земле. Улыбки есть в кино и на фото в фейсбуке. Раз в две недели приезжает ассенизатор — тоже всегда улыбается.
Я говорил себе, что это не навсегда, что вот в мае, в июне, в июле пойду на лекцию, в бар, на свидание, на конференцию, на тусовку, приглашу друзей в гости, даже пару раз действительно куда-то ходил, но что-то чем дальше, тем отчётливей понимаю, что скорее всего больше в обозримом будущем ничего этого не будет. Если я куда и пойду, то только по работе или за покупками. И никого никуда не приглашу.
Мне норм.
Очень удачно случился весь этот карантин: никто никуда не зовёт. И вообще всё стало более или менее статично, без беготни. Доставки стали лучше работать — меньше поводов выходить даже в магазин.
Курьеры в масках и перчатках, не светят лицами и не норовят пожать руку. Тоже хорошо. Хватит и одного улыбающегося ассенизатора.
Меня беспокоит то, что к лету, например, пандемия закончится, начнутся всякие движения — и во мне заговорит наведённая убеждённость, что, мол, "надо же встречаться", и я пойду встречусь с кем-нибудь, выпью там семь литров водки с непривычки и помру. Или влюблюсь и, чего доброго, женюсь. Или просто сделаю что-то, что убьёт нынешнее состояние.
Не знаю, может, со временем мои желания изменятся, но пока мне очень хочется загадать такое: хочу в будущем году никуда не ходить. И чтобы ко мне никто не приходил. И чтобы весь год не касаться других людей. Ни одного сраного рукопожатия.
Дорогой Санта! Ты тоже не приходи.“